Скажи "друг" и входи!

"Он поднялся, взяв прислоненную к подлокотнику кресла трость правой рукой. Подлокотник был лакированный, красного дерева, загибающийся неполной спиралью. В кабинете сильно пахло кофе, будто стены были сделаны из коричневых кофейных зерен с прожилками посередине. На взгляд Драко ни кивка, ни соглашающегося движения век.
Бильярдное сукно завалено бумагами.
Салазар молчит, и вид у него очень серьезный. Он следил взглядом за своим ставленником так, как будто тот сейчас развернется и проткнет тростью живое полотно.
Конец трости поднял лицо Джинни за подбородок. На местах, где все еще осталась слизь от прикосновения щупальца, появилась коричневая корка, тянущая кожу. Слизь скаталась, но вместо чистой кожи осталась скукожившаяся коричневая обвислость.
Прозрачное зеркало. Обычное. В деревянной рамке, треснувшей на одном из завитков у верхнего правого угла. Через него видно, как Лорд отходит к Драко, не поворачиваясь на Джинни. Лицом к лицу с "всего-навсего зеркалом", повисшим в воздухе. Продолговатый такой прямоугольник с неровными углами.
В нем зашевелились люди, замелькали лица. Чья-то веснусчатая физиономия ругалась матом и билась виском о выступ в стене вместо бра.
Зеркало перестало быть прозрачным и стало просто черным. Теперь не видно ни Лорда, ни Драко, ни комнаты, ни бильярдного сукна, ни серьезного Салазара. Только очень ровная клякса.
И все вокруг - только очень ровная клякса. Комната. Тесная-тесная комната, пахнущая чьими-то прокуренными волосами и желтозубыми ухмылками. На полу, уже не трепыхаясь, лежал Билл. Рядом лежали его беспалые руки и правая ступня. Он уже никого не интересовал. Кухня была тесной, желтой и прокуренной. Пахло прокуренными волосами Билла.
Из соседней комнаты шел шум.
Грейбек прислонился к косяку, пуская длинную нитку слюны на собственный воротник, потемневший кляксой. Шумно втянул в себя воздух (ну и слюну заодно). Манжеты расстегнуты, две пуговицы - на полу рядом с его ботинком.
Никаких изощренных пыток - просто, как будто время сужено настолько, что ответ нужно узнать через минут двадцать.
Молли, с раскинутыми ногами, с порванными связками и толстым арбузообразным животом лежала на полу. Лица не видно. Но все еще пахнет чьими-то прокуренными волосами. Наверное, Билла. Она не кричит, когда живот разрезают аккуратным медицинским лезвием толщиной не больше страницы школьного учебника. У мужчины на коленях рядом с Молли очень аккуратный вид. У него прямой пробор между рыжими волосами, перчатки на руках и почти чистый костюм. Вокруг копошится свора мелковатых посмеивающихся людей. Артуру никто не запрещал плакать, в общем-то - кому какое дело. После слова "Империо" ему просто приказали разрезать живот своей жены и достать оттуда содержимое. Лицо женщины на самом деле кривилось. Крики уже всех порядком заколебали. А некоторых оборотней также раздражала вонь и грязь, но никто не признавался - работа есть работа. Тут же один-два волшебника с лицами, закрытыми пожирательскими масками, так что не понять, какой мимикой сопровождается данное действие.
А лоскут на животе уже отходит. Это не слишком просто, приходится подцепить - верхний слой кожи снимается легко, а вот что дальше...
- Просил же не курить! - кричит кому-то Грейбек через плечо. - Воняет же!
- Да кому какое дело, - злобно огрызается прокуренный женский голос. - И так, и так воняет. Сам бы тут посидел. В сортире и то чище.
- А зачем было этого идиота расчленять?! В собранном состоянии он, между прочим, выносится легче!
- Слушай, заткнись, оборотень, без тебя тошно, - мужской голос.
- Да слышу, что тошно, - хмыкает Грейбек.
- Грейбек, кончай болтовню, а то я сейчас "Силенцио" с суки сниму! - снова женский вопль. - В кишках у меня уже сидишь!
- А вы гляньте, как чудик старается... Кстати, какой юморист на него перчатки надел? - чей-то меланхоличный мужской голос из-под маски не без злорадства.
Картинка для Джинни весьма осязаема. При желании даже можно облокотиться о шкаф или сунуть руку в распоротой, как у свиньи на бойне, живот матери. Только на нее никто не смотрит, все заняты своим. Порой что-то заставляет делать ее шаги - из кухни в комнату и обратно. Неважно, в каком порядке. Этот островок мысли отделен - ни зеркала, ни Драко, ни собственной метки, ни кабинета Лорда она не помнила. Только картинка.
...Лорд отошел от обмякшего тела Джинни, так ни разу и не повернувшись, к столу.
- Говори, - отрывисто обратился он к Драко."




После этого поста я понял, что нервы у слабака Драко, куда крепче, чем у меня. Потому что меня на его месте шибануло бы здорово. Мне на своём-то нехорошо стало. А он подобные сцены регулярно видит. И участвует.
Только стоит ли его за подобное проявление силы уважать?